Вариация на тему "Военный санитар Вертинский" 

После богемной беззаботной жизни, шампанского, салонного пения перемешанного с кокаином – ад санитарного поезда, слишком резкий переход.
Он писал позже: «У нас в поезде солдаты молчали, покорно подставляли обрубки ног и рук для перевязок и только тяжело вздыхали, не смея роптать и жаловаться. Я делал все, что в моих силах, чтобы облегчить их страдания, но все это, конечно, была капля в море!».
Однажды ко мне в купе (вагоны были уже забиты до отказа) положили раненого полковника. Старший военный врач, командовавший погрузкой, сказал мне:
— Возьмите его. Я не хочу, чтобы он умер у меня на пункте. А вам все равно. Дальше Пскова он не дотянет. Сбросьте его по дороге.
— А что у него? — Пуля около сердца. Не смогли вынуть— инструментов нет. Ясно? Он так или иначе умрет. Возьмите. А там — сбросите…

Не понравилось мне все это: как так — сбросить? Почему умрет? Как же так? Это же человеческая жизнь. И вот, едва поезд тронулся, я положил полковника на перевязочный стол. Наш единственный поездной врач Зайдис покрутил головой: ранение было замысловатое. Он пощупал пульс, послушал дыхание, смазал запекшуюся ранку йодом и, еще раз покачав головой, велел наложить бинты.
— Как это? — вскинулся я.
— А так. Вынуть пулю мы не сумеем. Операции в поезде запрещены. И потом — я не хирург. Спасти полковника можно только в госпитале. Но до ближайшего мы доедем только завтра к вечеру. А до завтра он не доживет.

Зайдис вымыл руки и ушел из купе. А я смотрел на полковника и мучительно думал: что делать? И тут я вспомнил, что однажды меня посылали в Москву за инструментами. В магазине хирургических инструментов «Швабе» я взял все, что мне поручили купить, и вдобавок приобрел длинные тонкие щипцы, корнцанги. В списке их не было, но они мне понравились своим «декадентским» видом. Они были не только длинными, но и кривыми и заканчивались двумя поперечными иголочками. И вот теперь я вспомнил об этих «декадентских» щипцах.
Была не была! Разбудив санитара Гасова (он до войны был мороженщиком), велел ему зажечь автоклав. Нашел корнцанги, прокипятил, положил в спирт, вернулся в купе. Гасов помогал мне.

Было часа три ночи. Полковник был без сознания. Я разрезал повязку и стал осторожно вводить щипцы в ранку. Через какое-то время почувствовал, что концы щипцов наткнулись на какое-то препятствие. Пуля? Вагон трясло, меня шатало, но я уже научился работать одними кистями рук, ни на что не опираясь. Сердце колотилось, как бешеное. Захватив «препятствие», я стал медленно вытягивать щипцы из тела полковника. Наконец вынул: пуля!
Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. За моей спиной стоял Зайдис. Он был белый как мел:
— За такие штучки отдают под военно-полевой суд,— сказал он дрожащим голосом. Промыв рану, заложив в нее марлевую «турунду» и перебинтовав, я впрыснул полковнику камфару.

К утру он пришел в себя. В Пскове мы его не сдали. Довезли до Москвы. Я был счастлив, как никогда в жизни! В поезде была книга, в которую записывалась каждая перевязка. Я работал только на тяжелых. Легкие делали сестры. Когда я закончил свою службу на поезде, на моем счету было тридцать пять тысяч перевязок!

— Кто этот Брат Пьеро? — спросил Господь Бог, когда ему докладывали о делах человеческих.
— Да так… актер какой-то,— ответил дежурный ангел.— Бывший кокаинист.
Господь задумался.
— А настоящая как фамилия?
— Вертинский.
— Ну, раз он актер и тридцать пять тысяч перевязок сделал, помножьте все это на миллион и верните ему в аплодисментах.

Красивая история, но отчего-то не впечатлила, не проняла и за душу не взяла.
Не знаю, почему. но догадываюсь.

Моеимязанято писал : Красивая история, но отчего-то не впечатлила, не проняла и за душу не взяла.
Не знаю, почему. но догадываюсь.

Да и ладно.

Действительно.

Видимо, для темы будет лучше, если я не стану дальше развивать ход своих мыслей и высказывать свое мнение.)

Моеимязанято писал :
Видимо, для темы будет лучше, если я не стану дальше развивать ход своих мыслей и высказывать свое мнение.)

Да почему, пожалуйста.

Павел Urman писал :

Моеимязанято писал ... :
Видимо, для темы будет лучше, если я не стану дальше развивать ход своих мыслей и высказывать свое мнение.)

Да почему, пожалуйста.

Ну, тогда, извольте.
Сама личность гражданина Вертинского, не смотря на его бесспорные вокальные и сценические таланты, не вызывает у меня никаких симпатий.
Кроме того, вполне допускаю, что и эта, без сомнения душещипательная, история может быть частичной или полной выдумкой.

Моеимязанято писал :
Ну, тогда, извольте.
Сама личность гражданина Вертинского, не смотря на его бесспорные вокальные и сценические таланты, не вызывает у меня никаких симпатий.
Кроме того, вполне допускаю, что и эта, без сомнения душещипательная, история может быть частичной или полной выдумкой.

Хорошо.

35000 сложных перевязок вызывают сомнение. Скажем 20 минут на перевязку, без перерывов между ними, и без перерывов на еду и сон это около 500 суток. Он сколько лет служил?

Служил. Это общеизвестный факт. Конкретно эта ситуация похожа на вымысел, но это ничуть не умаляет его таланта и человеческих качеств.

В конце 1914 начал службу, в январе 15 уволился по ранению. Несколько месяцев, от 3 до 6.

Рябина писала ? : Служил он больше года.

Батюшки, кого я вижу!

Рябину
Рубили
Зорькою.
Рябина —
Судьбина
Горькая.
Рябина —
Седыми
Спусками...
Рябина!
Судьбина
Русская.

Цветаева

Павел Urman писал : В конце 1914 начал службу, в январе 15 уволился по ранению. Несколько месяцев, от 3 до 6.

Спасибо за уточнение, я ещё тот математик. Читала книги о нём и о Шаляпине одновременно. Один период, упоминаются одни и ТЕ же персоналии, одни и те же события. Но судьбы разные. Впечатлила история с его посвящением Вере Холодной

Рябина писала : Впечатлила история с его посвящением Вере Холодной

Мой "стих", посвящённый вам не впечатлил?

Павел Urman писал :

Рябина писала ... : Впечатлила история с его посвящением Вере Холодной

Мой "стих", посвящённый вам не впечатлил?

Впечатлил) (правда вспомнилась песенка про елочку) я тоже рада вас видеть.
А по поводу Цветаевой... не так давно прошлась подробно по биографии. Неоднозначная личность.