Зачем прятался Президент? 

Петро (вежливо приподнимает брыля): Ай-я-яй, мне уже говорили. Такое горе!

Песков: Какое горе?

Петро: У вас похороны!

Песков: Похороны?

Петро: Москва, Красная площадь, Кремль?

Песков: Да.

Петро: Ну?

Песков: Что – «ну»?

Петро: Будем хоронить?

Песков: Кого?

Петро: Что значит "кого"? Кто должен лучше знать, я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси.

Песков: Кого?

Петро: У меня люди. Оркестр. За каждым – миллионы живых людей. Они могут убить, зарезать любого, кто не вынесет сейчас же. Фрау Анжела, прошу.
Фрау Анжела поправила сюртучок, ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Песков: Минуточку, кто вам такое сказал?
Петро: Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что, я всех должен помнить?

Из коллектива вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Олексеич, тут будет что-нибудь, или мы разнесем эту халабуду вдребезги и пополам. Меня снимают, я уже проплатил, вы же в курсе.

Петро:
Олег, не изводите себя. У людей большое горе, они хотят поторговаться.

Дима, назови свою цену, поговорим как приличные люди. Ты ж еще не слышал наше звучание.

Песков: Это я не слышал? Ваше харьковское «звучание» третий день играет безостановочно! Вы положили нам всю связь, на всех частотах эта грёбанная футбольная кричалка в немыслимых аранжировках! На всех языках! Я не могу спокойно помыться в душе, мне ничего другое не получается спеть! А у нас везде прослушка! Вы охренели в конец!

Петро: А вы ещё называли нас фашистами… хунтой… Ай-я-яй! Теперь убедились, что украинцы – толерантная европейская нация? Это люди которые чувствуют чужую боль, как свою собственную!

Песков: У меня нет слов.

Петро: Я понимаю всю горечь вашей утраты и поэтому вам деликатно намекну: Вова дома?
Песков: Дома.

Петро: Дома, говоришь? А вот портреты из школ в Крыму уже второй день как вынесли!
Песков: Да ну?

Петро: Ну да! Так я и спрашиваю, сколько можно держать его на столе? Все должно иметь свои приличия!

Песков: Официального подтверждения не было!

Петро: Скажите, вы любите балет?

Песков: Не понял?

Петро: Дима, я тебе скажу так, как родному: это не гуманно! Вся страна уже вторые сутки танцует «Лебединое озеро». Пойми правильно, многие люди в возрасте, не все выдерживают такую нагрузку на ноги, а у нас и так много работы. Поэтому, Дима, не валяй дурака, давайте приступим, все оформим и проводим как положено. Люди хотят прекрасного, они истосковались по хорошей музыке. Вы знаете, как мы играли у… ?

(Из группы музыкантов вылетает разъяренный Тромбон. )
Тромбон: Ах, ты се-па-ра-тю-га!

Петро: Тромбон, станьте себе на место.

(Тромбон вернулся в строй, к нему наклоняется Флейта. )

Флейта (шёпотом на ушко): Вот видишь, Олег, бригадир ни с кем не считается! Он все хочет решать сам! Наш бригадир – это сплошной закулисный договорняк! Доколе…?

Петро: Вот видишь, Дима, за что я тебе говорил? У народа уже нет сил себя сдерживать. Так что давай, отойди с прохода. Раньше начнем – раньше закончим. Не срывай нам посевную. Фрау Анжела, прошу сигнал на построение.

Фрау Анжела поправила сюртучок, ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Петро: Леди и джентельмены, пани и панове, шановна громада! Мы собрались здесь в этот светлый день по такому долгожданному поводу. От имени всех 45 миллионов честных граждан позвольте принести вам слова нашего уважения и благодарности!

Чалый:
Петро Олексеич, мы не в Конгрессе! Тут хлопать не будут!

Петро (не меняясь в лице и тоне): так вот, мы собрались здесь по такому долгожданному поводу. Жаль, что Барак не смог приехать, но он наверняка сидит на чемодане… нежно поглаживая кнопку и пристально наблюдая, чтоб все прошло цивилизованно. Наверняка уже включил прямую трансляцию. Фрау Анжела, который у них там час?

Фрау Анжела поправила сюртучок, ударила в тарелки и посмотрела на часы.

Песков (аплодирует): Большое спасибо, достаточно. Но все это напрасно. Я же вам уже сказал – официального подтверждения не было!

Петро: Может быть, но нас это не касается. Я всех этих людей оторвал от работы. Фрау Анжела бросила без присмотра хозяйство, в котором ещё ошиваются ваши Шредеры. Мистер Кемерон не успел утром выпить чашечку английского чая. Барик не может оторваться от чемодана, а мог бы играть в гольф! В конце концов, уже пошла прямая трансляция по всему миру. На всех ведущих каналах сейчас аншлаг, независимо от времени суток. Тотализаторы ломятся от ставок. Ты что, хочешь сорвать всем такое мероприятие? А кто будет за все это платить? И ты говоришь, чтоб я ждал официального подтверждения? Похороним, потом официально объявите.

Из группы музыкантов вылетает разъяренный Тромбон.

Тромбон: Петро, что вы с ним цацкаетесь? Дадим по голове и отыграем свое, гори оно огнем!

Петро: Олег, не изводите себя. Вы еще не отсидели за то дело, зачем вы опять нервничаете? Займите своё место!

Тромбон вернулся в строй, к нему наклоняется Флейта.
Флейта (шёпотом на ушко):

Вот видишь, Олег, наверняка у бригадира в этом деле свой коммерческий интерес! Почему бы он столько времени шушукался с Песковым? О чём тут шушукаться? Тут же и так все ясно – приехали, отыграли своё и разъехались по домам к семьям. Ведь все живые люди, хотят своего человеческого счастья. Кстати, Олег, а вы что-то знали про тотализатор? Ставки ещё принимают?

Песков отходит в сторону, достает мобильный телефон, говорит в трубку: Отключай аппарат. …. Переходит на крик: Я сказал – отключай его к е.уб..ням от аппарата, иначе под этот аппарат ляжем все мы. Делает скорбное лицо: Ай-я-яй, господа, такое горе… Мне только что доложили…

За кулисами крики, плач, кого-то понесли…
Бригадир с пониманием кивнул головой, подал знак фрау Анжеле.
Фрау Анжела сделала шаг вперед, поправила сюртучок и ударила в тарелки.
Оркестр играет известную музыку. Песков присоединяется к музыкантам, изо всех сил тянет шею и поёт во всю полноту лёгких песню, которую все эти дни пел в дУше. Теперь его ничего не сдерживает.

– От фальшивит, ско-ты-ня-ка! – Тромбон возмущённо качает головой. К нему наклоняется Флейта: Вот видите, Олег…

_____________________________________________
От автора:

Автор хочет засвидетельствовать своё искреннее восхищение и почтение Михаилу Михайловичу Жванецкому, чьё творчество подарило многие часы смеха, а значит, продлило жизнь, что и позволило автору ИМХА дожить и лицезреть все вышеописанные события.

С уважением, Люся.