Юлиан Отступник 

[внешняя ссылка]

Или сказ о том как насаждалась веротерпимость и что из этого вышло.


о этой иконе в конце темы.

Юлиан Отступник – личность, которую любят героизировать атеисты и теософы типа Мережковского и который по заслугам признан Церковью Отступником и предтечей антихриста. Вот как говорит о его кончине святитель Григорий Богослов в Первом слове против царя Юлиана: «Низложен – не Сион, царь Амморрейский, не Ог, царь Васанский, (небольшие владетели, делавшие зло небольшой части Вселенной – Израилю) – но змий (Иез. 29: 3), отступник, великий ум (Ис. 10: 12), Ассирианин, общий всем враг и противник, и на земле делавший много неистовств и угроз, и в высоту (Пс. 72: 8) говоривший и замышлявший много неправды!» И тогда возникает несколько вопросов. Первый: как Юлиан дошел до отступничества? Второй: чем опасно было его гонение?

На первый вопрос ответить и просто, и сложно. Юлиан рано остался сиротой после трагической гибели своего отца Юлия Констанция – брата Константина Великого, последовавшей после смерти великого императора в 337 году в результате резни, учиненной солдатами. Его воспитывали при дворе Констанция II, который был причастен к гибели его отца и казнил его брата. Как отмечает святитель Григорий Богослов, «но (какое посрамление!) он [Констанций] впал в грех неведения, весьма недостойный его благочестия; сам не зная, воспитал христианам врага Христова». Да, Констанций пытался дать ему христианское воспитание, но через кого? Через надменного интригана и ересиарха арианина Евсевия Никомидийского, прославившегося своими гнусными происками против святителя Евстафия Антиохийского и особенно против Афанасия Великого. У арианских епископов, окружавших Констанция, Юлиан мог видеть всё: чванство, жадность, интриганство, злобу, разврат – не видел только веры, надежды и любви. Сравним это с началом ХХ века, когда безрелигиозная обстановка духовных школ (и не только их) многих толкала в революцию. И Юлиана потянуло в сторону эллинского языческого мира. Он зачитывается тайно посылаемыми ему речами Либания (всё равно как наши семинаристы – трудами Маркса), встречается с философом Максимом Эфесским – последователем неоплатонизма, и не просто неоплатонизма, а магического теургизма, учившего о том, что философ может стать равным богам. В этом – что-то общее с душной атмосферой Серебряного века с его мистическими исканиями, теургией а-ля Мережковский, Гиппиус и др. Впрочем, незадолго до расстрела отец Павел Флоренский заявлял: «Я не ученый, я – маг».

И всё же в выборе Юлиана есть некая тайна беззакония. Ведь он в 50-е годы ΙV века учился в Афинской академии на одной скамье со святителями Василием Великим и Григорием Богословом. Они знали только две дороги: одну – в храм Божий, другую – в академию. А Юлиан выбрал третью – в темные расселины пещер Элевсина, где его приобщали к магической премудрости и к страшным жертвам (возможно, что и человеческим). Почему-то великим отцам-каппадокийцам античная культура не помешала в их христианской жизни и спасении. А для Юлиана она стала погибельным жерновом.

Опасность гонения Юлиана, по удостоверению его современников, была в коварстве его преследования. Придя к власти в конце 361 года, он провозгласил всеобщую религиозную терпимость. По сути дела, он пытался копировать Константина Великого, только наоборот. Если Миланский эдикт ставил своей целью возрождение и возвеличивание Церкви, то Юлиан, возвещая терпимость и равноправие религий, напротив, стремился к восстановлению язычества, поскольку, согласно его указу, открывались храмы, закрытые при Констанции. Учтя уроки прошлого, Юлиан решил реформировать язычество. По аналогии с Церковью он замыслил создать языческие монастыри, заставить жрецов заняться благотворительностью и проповедью. Из этой затеи, однако, ничего не вышло. Сам Юлиан с негодованием писал: «Наши не помогают и своим, а эти нечестивые галилеяне помогают и своим, и нашим!» Как точно заметил святитель Григорий Богослов, «попытки язычников создать церковь напоминают попытки обезьяны казаться человеком». И действительно, как заставить жриц Афродиты хранить целомудрие?

Далее: в рамках программы толерантности Юлиан решил отстроить Иерусалимский храм, по словам Сократа Схоластика – для того, чтобы показать тщетность слов Христа о том, что до Второго Пришествия от него не останется камня на камне. Многие христиане, в частности святитель Кирилл Иерусалимский, видели в этом знамения последних времен, а в самом Юлиане – Антихриста. Возможно, Юлиан отстраивал Иерусалимский храм не только для унижения христиан, но и преследуя более широкие цели. Не исключено, что он замыслил реформировать и иудейство, Иерусалимский храм провозгласить святилищем Бога, единого для иудеев и язычников, а себя – его вестником и мессией. И опять-таки из этой затеи ничего не получилось: землетрясение 363 года разрушило все подготовительные работы, а смерть Юлиана поставила на них крест.

«Программа толерантности» затронула и Церковь. Юлиан вернул из ссылки всех епископов и священников самых разных богословских направлений, не без оснований рассчитывая на то, что церковные, и прежде всего богословские, споры взорвут Церковь изнутри.

Насаждая «плюрализм», он стремился посеять хаос, подобно тому как это произошло во времена «перестройки», когда намеренно взращивали «все цветы», в их числе – немало сорняков заграничного происхождения в виде большого количества протестантских конфессий и откровенных сект, а также создавали расколы, и не только на Украине. То, что якобы служило свободе совести и развитию религиозного сознания, на самом деле гасило его: у простых неискушенных людей рябило в глазах от обилия «вер» и церквей, и они предпочитали не связываться ни с одной. К тому же стремился и Отступник.

И действительно, на первых порах Юлиан добился своей цели. Но затем эта провокационная мера обернулась против самого же Отступника. В числе прочих ссыльных епископов он вызвал и святителя Афанасия Александрийского, который не только восстановил Православие в Египте, но и смог консолидировать православных епископов по всей империи. Александрийский собор 362 года продемонстрировал убедительную победу Никейского направления и привел не только к собиранию православных, но и переходу многих язычников в христианство. Юлиан слишком поздно осознал, какую ошибку он совершил, переиграв в терпимость. Поэтому в конце 362 года он приказал вновь изгнать святителя Афанасия «как врага истины». Вот такая «управляемая демократия» – или управляемая терпимость.

Один из наиболее известных репрессивных актов Юлиана в отношении Церкви – запрет христианам преподавать риторику и философию. «Все, – говорит указ, – кто собирается чему-либо учить, должны быть доброго поведения и не иметь в душе направления, несогласного с государственным». Под государственным направлением надо, конечно, разуметь направление самого императора. Указ считает нелепым, чтобы лица, объясняющие Гомера, Гесиода, Демосфена, Геродота и других античных писателей, сами отвергали чтимых этими писателями богов. Таким образом, Юлиан запретил христианам обучать риторике и грамматике, если они не перейдут к почитанию богов. Косвенно же христианам было запрещено и учиться, раз они не могли (морально) посещать языческие школы.

Указ шокировал даже язычников. Благосклонный к Юлиану Аммиан Марцеллин назвал его жестоким. А вот как об этом эдикте писал святитель Григорий Богослов: «Тогда как дар слова есть общее достояние всех словесных тварей, Юлиан, присваивая его себе, ненавидел в христианах, и хотя почитался даровитейшим в слове, однако же о даре слова судил крайне неразумно. Во-первых, неразумно тем, что злонамеренно, по произволу толковал наименование, будто бы эллинская словесность принадлежит язычеству, а не языку. Почему и запрещал нам образовываться в слове, как будто такое наше образование было похищением чужого добра. Но это значило то же, как если бы не разрешать нам и всех искусств, какие изобретены у греков, а присвоить их себе по тому же сходству наименования. Потом неразумно он надеялся, будто бы скроется от нас, что не нас, которые очень презирают такую словесность, лишает он одного из первых благ, но сам страшится обличений в нечестии, предполагая, может быть, что сила обличения зависит от красоты слога, а не от разумения истины и не от доказательств, от которых удержать нас также невозможно, как и сделать, чтобы мы, пока имеем язык, не исповедовали Бога. Ибо мы вместе с прочим и это, то есть слово, посвящаем Богу, как посвящаем тела, когда нужно и телесно бороться за истину. Поэтому, дав такое повеление, хотя запретил он и говорить красноречиво, однако же не воспрепятствовал говорить истину. А таким образом и бессилие свое обличил, и не избег обличений в нечестии, если не подвергся еще большим за свою ошибку. Ибо само его запрещение пользоваться нам даром слова показывало, что он не полагался и на правоту своей веры, и на сам дар слова». Всё это напоминает и советские времена, когда верующий учитель литературы рисковал лишиться места и работы вообще, и современную ситуацию, когда верующих преподавателей, особенно клириков, зачастую вытесняют, неофициально и негласно блокируя их деятельность. А разве в средствах массовой информации не блокируется деятельность Церкви и христиан? Сравним, сколько на центральных каналах уделяется времени христианской тематике и сколько – пропаганде порока. Дистанции огромного размера! Ясно, с кого нынешние хозяева телевидения берут пример: в древности школа во многом исполняла функции СМИ.

Замысел Юлиана был ясен: восстановить язычество в преображенном виде, создать языческую церковь, разрушить христианскую Церковь изнутри и лишить христиан возможности образования и проповеди. Но этот замысел провалился. В целом империя не откликнулась на его реформу, а жители христианской Антиохии откровенно осмеяли ее. Тогда Юлиан в ярости перешел к открытым гонениям. Он приказал закрыть и осквернить соборную Антиохийскую церковь, уничтожить мощи святого Иоанна Предтечи в Севастии, стал изгонять христиан со службы и убивать их.

Вот что происходило в империи по свидетельству Сократа Схоластика: «Между тем начальники областей, считая наклонность царя к язычеству благоприятным случаем для собственных выгод, делали христианам больше зла, нежели сколько позволяли царские указы: требовали с них больше денег, чем следовало, а иногда употребляли и телесные наказания. Узнав об этом, царь не обратил на то внимания, и когда христиане жаловались ему, он сказал: “Ваше дело – терпеть наносимое зло: так заповедал вам Бог ваш”». Вот лишь один из эпизодов гонения. «В городе фригийской области Мире правителем был в то время Амахий. Он приказал отворить тамошнее капище, вынести из него накопившиеся от времени нечистоты и тщательно возобновить находившиеся в нем статуи. Это сильно огорчило тамошних христиан. Некто Македоний, Феодул и Тациан, по ревности к христианской вере, не перенесли сей скорби. Воодушевляемые пламенной любовью к добродетели, они ночью пробрались в капище и сокрушили все статуи. Сильно разгневанный этим происшествием, правитель хотел предать смерти многих невинных жителей города, поэтому виновники поступка выдали себя и решились лучше самим умереть за истину, нежели допустить, чтобы за них умерли другие. Правитель взял их и повелел им сделанное преступление очистить жертвоприношением; если же не исполнят, угрожал наказанием. Но они, как мужественные душой, презрев угрозы, изъявили готовность претерпеть всё и решились лучше умереть, нежели осквернить себя принесением жертвы. Тогда, подвергнув их всякого рода мучениям, правитель приказал наконец положить их на железные решетки, подложить под них огонь и таким образом замучить. Они же и при этом показали величайшее мужество, говоря правителю: “Если ты, Амахий, хочешь попробовать жареного мяса, то повороти нас на другой бок, чтобы для твоего вкуса мы не показались полуизжаренными”. Так окончили они свою жизнь» (Сократ Схоластик. Церковная история. Кн. 3. Гл. 14–15).

В 363 году император Юлиан отправился на войну с персами. Поход был не подготовлен должным образом. Углубясь в Месопотамию, император, возможно в припадке «священного» безумия, приказал сжечь и флот, и запасы продовольствия. И 26 июня 363 года римская армия натолкнулась на превосходящую числом и хорошо подготовленную армию персов. В разгар боя Юлиан был смертельно ранен: «неизвестно откуда, внезапно ударило его кавалерийское копье, рассекло кожу на руке, пробило ребра и застряло в нижней части печени». Кто его убил? Неизвестно. Источники глухо упоминают, что это был кто-то из своих. Вряд ли это был христианин: иначе это не осталось бы незамеченным в источниках. Скорее всего, это был какой-то солдат, почему-то недовольный императором. Позднее сформировалось предание, по которому Юлиан был убит святым мучеником Меркурием. Несколько более поздние известия говорят, что и перед смертью Юлиан не изменил своего антихристианского настроя. Набрав в руку кровь из раны, он поднес ее к небу и воскликнул: «Насыться, Галилеянин. Ты победил». Его страшный конец – урок тем, кто воюет против Христа и Церкви, пусть и под знаменами «толерантности». Все они, по словам святителя Николая (Велимировича), тают, как восковые фигурки, от жара Божественного огня.

—-
Когда святой Василий Великий молился пред иконою Пресвятой Богородицы, — при которой было изображение и святого великомученика Меркурия с копьём, как воина, — чтобы злочестивый царь Юлиан Отступник, великий гонитель и истребитель правоверных христиан, не возвратился из Персидской войны для истребления христианской веры, то увидел, что там, при иконе Пресвятыя Богородицы, образ святого Меркурия сделался на некоторое время невидимым, потом показался с окровавленным копьём. А в то самое время Юлиан Отступник был пронзен на Персидской войне копьем неизвестного воина, который тотчас после того сделался невидим.