Мексиканцы и православный священник 

[внешняя ссылка]
Мой собеседник местный священник. Родился от русского и украинки в Литве, учился в Пскове, работал в Ирландии, теперь служит здесь – в Чикаго.

Батюшка окончил курсы капеланов хосписа, и теперь может работать «утешителем» умирающих и их родственников.

«Меня Бог с мексиканцами свел. Они вообще очень набожны и многодетны. Стариков в дома престарелых почти не отдают. Кстати и милостыню у нас они почти не просят. Одни белые и черные среди бомжей. Нас учили, как себя вести в разных этно-ситуациях. Если, например, умирает мексиканец, нужно быть готовым, что начнется невообразимый шум и плач. Успокаивать их не надо. Это бесполезно. Нужно найти глазами пожилую женщину, которая сдерживает эмоции. Найдешь ее, значит нашел старшую здесь, и общайся с ней. Все ее послушаются. (Я слушаю и вспоминаю цыганские похороны с их многолюдством, гвалтом и редкими стариками, сохраняющими спокойствие) Так вот, умер старый мексиканец. И внуки были безутешны. Мать (дочь покойного) говорит сыновьям: «Вот капелан. Скажите ему все, что хотели бы сказать дедушке. Он все передаст». И малой говорит мне: «Мой дедушка меня слышит? Он где-то есть? Скажи мне». А я ему: «Ты же провожал кого-то на самолет. И он улетал, и ты его не видел, но он был жив. Так же и дедушка. Он улетел от тебя, но он жив и все слышит. Он тебя любит, а ты молись за него» И тут малой меня со слезами обнял за колени (маленький совсем) и вся семья стала меня благодарить. В такие моменты я понимаю, что священство – самая святая и нужная профессия».

«А один отставной военный, смертельно больной, говорил: «Что ты мне скажешь, сопляк? Чему ты меня научишь?». Я отвечаю, что не собираюсь его ничему учить. Мое время, говорю, ваше время. Я буду слушать. А впрочем, представьте, что в моем лице вы всем соплякам можете сказать то, что считаете самым важным. Я ведь священник. Я всем перескажу. И он задумался, помолчал, а потом говорит: Я был молодой и смелый с*кин сын. У меня было много женщин, силы в руках и море было мне по колено. Я думал, что вечно буду таким вот самым отважным с*киным сыном. А теперь я чувствую, что скоро умру, и мне очень стыдно. Мне стыдно, понимаешь? Нужно было жить иначе. Так вот ты скажи всем с*киным сынам, что жизнь проходит быстро и что они не самые умные и не самые сильные на свете. А еще, говорит, заметь, что ты из России, а я – американский офицер. Мы пятьдесят лет друг в друга ракетами целились и называли друг друга врагами. А теперь я – офицер армии США – умираю, а ты – русский православный капелан – слушаешь меня и хочешь мне помочь. И он плакал при этом. И сам плакал, представляете?»