Серый снег Родины 

посвясчаю адекватным, правда, чему адекватным - не знаю



Снег мёл с машки, подумал о чем-то, романтики захотелось и пошлепал пешком. Все ж таки 25 лет будет как в 87 году 31 декабря покупал водку. Последний курс был, староста дружбан, комсорг дружбан, прикрыли, и я с утра по темноте ускакал на Московку, на старую, конечная 26 маршрута тогда, сейчас и не найду это место, а прям на 6-ой Станционной магазинчик был, направо от - как из города, и через поле еще девятихатка стояла, ну она-то, поди, и ныне там. Значит, раным помчал, чтобы очередь занять, времена суровые стояли, а чё, на улке моргнешь – уже палец отъели, одно слово – социализьма. Ну и первым мечтал, всё ж даль-то така от города. Куды! Там толпень и с дракой. Пристроился и день жил. Винных магазов и не так и много по городу было, все на пересчет, и перемещаться сложнее на автобусах да трамваях. И морозы стояли. Несколь раз бегал в тую девятиэтажку греться. А и правда: тогда, вот в тот год, и в тот праздник купить водовки было не просто; почему заранее нельзя – а к празднику и подвозили; пошлО это времечко с 85-го. И короче, день я там стоял, и толпой наваливались, и в очередь играли, и гонцов натурально по головам закидывали в двери, дичи было не на один рассказ, не суть. Замерз, задуб, зае…зае..бунел, через 7 часов праздник, результата ноль, я где-то на окраине, как еще выбираться, вобщем, абзец.
К 8 добрался на Труда, и тут длинная-длинная очередь, еще у старого кольца трамвайного, да я так зашел, один из магазинов который знал в округе. И вдруг стоят менты на входе и эта толпа проходит за считанные минуты, без ограничений (ну, или символических, поскольку в основной массе люди брали к столу, а не на фарцовку), счАстливо и веселО бегут все по домам, и я тоже. А после пьют за надежды. И радуются, а как иначе? Жить хотят. Перемен еще хотят.

И через 25 лет в башку ударяет, и вот скачу на другой край города, сегодня, в мороз под 40, и выхожу где-то в другой жо пе, типа Кировска, родина моя. Светло, серО, пустынно; так, кто-то по зеркальной дороге пролетает. Разруха – посыпать песочком некому, все работой заняты.
Чмоньк. Высоким звуком в морозном одиночестве лопается пластик у джипецкого от пинка Зила-бычка. Замял-то чуть, да царапина даже, и ребята без понтов вышли, и грустно сидеть им теперь до ментов, а потом в ГАИ на обьяснении, и очередь до ночи.
А я опять жду автобуса, уже в своем светлом настоящем прыгаю по остановке и читаю объявы. На бумажках из прошлого. Кафе Самарканд проводит сэ 20.00 до 2 ночи, че бы вы думали? А диско-вечера. Вот.
Ой, кто-то подьехал в облачке пара, маршрутка от ИП Кумаряна. Или Галустяна? Да, но нет. В этой карете прошлого мне как-то…
Через 20 минут обьявился автобус. Весь в шторах, рюшах и запах, как на похо…не хочу даже продолжать. Ну, стюардесса меня не удивляет уже, она не одна такая деловая среди городских кондукторов, кто не вынимает трубу из уха.

А потом я еще на трамвае катался. Может, на том же, что и 25 лет назад.

И везде люди, люди, люди, замерзшие, уставшие, как и 25 лет назад.

И вспоминал я Кормильцева, про скованных одной цепью, и вспоминал Райкина, про строим мост, через рот.
ты думаешь, я дундук?
я кегля?
Их сто, я один, стоят все вот так, как пуговицы - на смерть.

Так и что построили–то за 20-то лет? Система та же, такие же бакланы, мнящие себя орлами, так же тянут одеяльце на себя, в меру возможностей.

А что мороз, так даже нормально; когда в движении, морд лица прикрыть и отлич! Снег только пылью почему-то пахнет.