Молитва или заклинание? 

Продолжаю участников ОФа знакомить с многими вопросами веры и статьями которые пишут священники (наши современники):
[внешняя ссылка]

—-

Молитва или заклинание?

Одна из характеристик нашего времени – духовная дезориентация. Далеко не всегда современный человек заметит различие между понятиями христианскими и оккультными. Соответственно, не зная разницы, он не поймет той подмены, которую предлагают оккультные практики.

Например, все ли смогут правильно ответить, чем христианская молитва отличается от магического заговора и заклинания? Там и тут произносится словесная формула, там и тут требуется вера произносящего, то и другое предполагает нечто невидимое и сверхъестественное. Есть ли вообще отличие, если маги иной раз упоминают имя Божие, а бывает, что произносят и самые что ни на есть церковные молитвы?

Попытаемся ответить на этот вопрос.

Сначала уточним, что заговор и заклинание – оккультные словесные формулы, имеющие определенное различие. Заговор предполагает технико-магическое воздействие в силу самой произнесенной формулы. Это словесное выражение, в котором запечатлена вера человека в какое-то лучшее для него изменение. Например, человеку хочется выздороветь, встречаться с понравившимся лицом противоположного пола, иметь хороший финансовый достаток, избегать дурного наваждения – все это высказывается в заговоре с надеждой, что получится в силу самого произнесения. Есть даже заговоры, которые вошли в нашу речь, прижились в нашей культуре. Так, мама, потирая у ребенка ушибленное место, приговаривает: «У сороки заболи, у собаки заболи, а у Машеньки пройди». Дело, конечно, не в том, что сороки и собаки почему-то обязаны отдуваться за наши оплошности, а в том, что человеку хочется как-то снять неприятность с помощью словесного действия, отвести от себя или своего близкого беду. Таков заговор.

Заклинание же есть императив, повеление, требование, направленное, например, к невидимым духам и имеющее принудительный характер. Но в целом можно обобщить эти понятия, поскольку часто заговор и заклинание выступают как синонимы. Итак, всякое заклинание (заговор) представляет собой последовательность слов или звуков, за которыми признается магическая сила. Заклинаниями пытаются добиться того, чего не достичь обычными человеческими усилиями: повлиять на погоду, урожай, самочувствие и т.д.

Что же, скажет кто-нибудь, составил себе заклинание, придумал обряд и уже добьешься всего, чего хочешь? Нет. Опытные маги ответят, что новых-то заговоров и заклинаний сейчас составляется много, только все они малоэффективны. Старые заклинания закреплялись опытом жизни мага, то есть его явным или тайным взаимодействием с темными силами, и его смертью как некоей печатью.

Молитвы же освящены опытом жизни святых людей. Христианские подвижники обрели богообщение посредством молитв, в опыте своей духовной жизни они создали молитвы, наиболее располагающие душу к общению с Богом. Поэтому, произнося составленные ими молитвы (они собраны в православных молитвословах), мы восходим к Богу тем же путем, что и святые.

В магии считается, что заклинательная формула чудесна сама по себе, смысл слов далеко не всегда имеет решающее значение. Допустим, в средние века заклинания произносились в основном по латыни, которую произносящий не обязательно знал. Всем нам известное слово «абракадабра», означающее для нас простую бессмыслицу, перешло из старинного магического заклинания. Оккультисты считают, что слова обладают скрытым смыслом, как бы неким кодом, дающим доступ к законам окружающего нас мира. Этот скрытый смысл известен только «избранникам», способным составлять новые заговоры и заклинания. Тот же, кто не знает потаенного смысла, может употреблять составленные формулы, которые якобы помогут верящему в их эффект.

Заговор близок к мантре, в которой важен не столько явный смысл, сколько точное воспроизведение звуков и каждый звук считается наделенным мистическим значением. В христианстве же молитвенное обращение и служение Богу является осмысленным, здесь на первый план выдвигается тот очевидный, непосредственный смысл, который вложен в молитву. «Пойте Богу нашему, пойте… пойте разумно» (Пс. 46: 7–8), – читаем мы в священной книге Псалтири. Молитва должна быть разумной, то есть произноситься осознанно и осмысленно. Где Бог, там смысл и порядок. Где нет благодати Божией, там бессмыслица, хаос и всякое неустройство. Представим себе человека, который пришел к руководителю и начинает произносить то, чего сам не понимает, – выслушают ли его? Представим, что он заготовил словесную формулу и проговорил ее без всякого осознания, словно магическое заклинание, – подействует ли это на руководителя? Молитва потому должна быть осмысленной, что она предполагает личностное общение – обращенность ума и сердца человека к Богу, Который видит все тайники нашей души.

Впрочем, нам могут возразить, что в современных, а не средневековых, заговорах изложены вполне осмысленные просьбы (хотя «абракадабра» употребляется до сих пор), стало быть, и в магии человек понимает то, что произносит. Даже если и так, кардинальным различием является то, что люди с магическим сознанием надеются на текст заговора сам по себе, на его звуковое воспроизведение как запуск невидимого механизма, тогда как христиане надеются не на текст, а на Бога, к Которому обращаются в своих молитвах, Который слышит и потому может помочь.

Некоторых людей подкупает в заговорах то, что и там присутствуют молитвенные упоминания Христа, Божией Матери, заимствованные из православного молитвослова. Действительно, во многих заговорах есть вполне православные речевые обороты, а некоторые начинаются подчеркнуто благочестиво: «Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь…» (во многих же случаях более откровенно: «Стану я, не благословясь, пойду, не перекрестясь»). Но обрывки молитв встречаются в заговорах подобно тому, как в уличных сплетнях встречаются обрывки истинных слов или в речи сквернослова – благозвучные выражения. Оккультисты могут упоминать даже «Отче наш», но они же обращаются к воде, глине и прочим принадлежностям тварного мира – таково язычество, приукрашенное близкими душе человека христианскими символами.

Весьма интересный эпизод есть в книге М. Шолохова «Тихий Дон», когда Аксинья пыталась освободиться от любви к Григорию, обратившись к бабке:

«– Тоскую по нем, родная бабунюшка. На своих глазыньках сохну… Может, присушил чем?.. Пособи, бабунюшка!..

Светлыми, в кружеве морщин, глазами глядит бабка Дроздиха на Аксинью, качает головой под горькие слова рассказа…

– Придешь, бабонька, пораньше завтра. Чуть займется зорька, придешь. К Дону пойдем, к воде. Тоску отольем. Сольцы прихвати щепоть из дому…

С рассветом Аксинья, не спавшая всю ночь, – у Дроздихиного окна…

По проулку спускаются к Дону. У пристани, возле мостков, мокнет в воде брошенный передок арбы. Песок у воды леденисто колок. От Дона течет сырая, студеная мгла.

Дроздиха берет костистой рукой Аксиньину руку, тянет ее к воде.

– Соль взяла? Дай сюды. Кстись на восход.

Аксинья крестится. Злобно глядит на счастливую розовость востока.

– Зачерпни воды в пригоршню. Испей, – командует Дроздиха.

Аксинья, измочив рукава кофты, напилась. Бабка черным пауком раскорячилась над ленивой волной, присела на корточки, зашептала:

– Студены ключи, со дна текучие… Плоть горючая… Зверем в сердце… Тоска-лихоманица… И крестом святым… Пречистая, Пресвятая… Раба Божия Григория… – доносилось до слуха Аксиньи.

Дроздиха посыпала солью влажную песчаную россыпь под ногами, сыпанула в воду, остатки – Аксинье за пазуху.

– Плесни через плечо водицей. Скорей!

Аксинья проделала. С тоской и злобой оглядела коричневые щеки Дроздихи.

– Все, что ли?

– Поди, милая, позорюй. Все»[i].

И крестное знамение с именем Божиим, и студены ключи с домашней солью и речной водой, и надежда на сам ритуал без личного осмысленного участия – все здесь упомянуто. Правда, оказалось все это для самой Аксиньи вполне бездейственным.

В настоящее время, имитируя некую научность, оккультисты говорят, что заговоры и заклинания – это способы концентрации энергии воли мага, которая направляется к поставленной цели при помощи словесных формул, это всего лишь некая самонастройка экстрасенса и не более того. Крестное знамение современные оккультисты объясняют как энергетическую самозащиту с выявлением собственного биополя. Таким образом, людей с магическим сознанием не интересуют ни Бог, ни молитва к Нему. Если же говорить о подлинном смысле христианской символики и молитвы, то крестное знамение есть, прежде всего, символ Креста, на котором Господь был распят за грехи всего мира. И потому крестное знамение приобщает христианина к победе Господа над диаволом и нашими грехами. Истинная же молитва есть личное обращение к Тому, Кто Сам личен. Христианская молитва есть предстояние пред Богом Живым, Который тебя видит и слышит, Который укрепляет и помогает. Молитва не может быть обращением к бездушным предметам, ибо они не слышат и не в состоянии духовно помочь. Конечно, существуют святые предметы, то есть освященные благодатью Божией. Но когда батюшка, например, освящает воду, то, осеняя ее крестом, он обращается все-таки к Богу: «Ты, Господи, прииди и ныне наитием Святаго Твоего Духа и освяти воду сию». Обращаясь в специальной молитве к животворящему Кресту, мы обращаемся тем самым к распятому Господу. Для христианина молитва есть златая связь с Богом, она – жизнь нашей души и сокровищница всевозможных благ, потому что в ответ на горячую молитву Господь наделяет христианина Своими милостями.

Всякий заговор соответствует вообще идее оккультизма, колдовства. В колдовстве человек пытается удовлетворить свои индивидуальные, корыстные желания, не соизмеряя их со своим вечным спасением. Он хочет сейчас и здесь добиться успеха, хорошего урожая, удачи в личных делах, благосклонности любимого человека, отмщения врагу и т.д., не задумываясь, спасителен ли сам способ, согласуется ли преследуемая цель с волей Божией. Это желание достичь «своего» любыми средствами, пусть даже с ущербом для своей будущей участи, – вот главная идея всякого заговора или заклинания. В молитве же человек, даже испрашивая что-то очень важное в смысле земном, все равно вверяет себя в руки Божии, предает исполнение просимого Богу, исходя из принципа: а будет ли просимое полезно, не помешает ли оно духовному преуспеянию человека, соответствует ли оно воле Божией?

Если молитва есть просьба, обращенная к Богу, Пресвятой Богородице или святым, и, значит, молитва предполагает добровольность отклика, то произносящий заклинание не ждет ни от кого ответа: само заклинание считается имеющим принудительную силу к достижению желаемого. Например, для привлечения денег в современной магии рекомендуется вечером того дня, когда набралось 10 сэкономленных монет по 1 рублю, зажечь две свечи, между ними поставить стеклянный сосуд и, наполняя его освященной(!) водой, приговаривать: «Пусть наполнятся карманы, деньги пусть придут в мой дом так же скоро, как сосуд наполняю я водой» (заклинания часто произносятся в рифму). Затем берут монеты по одной и, бросая их в воду, читают заклинание по одной фразе на каждую монету: «Желаю здоровья. Желаю успеха. Желаю счастья. Желаю богатства. Желаю золота. Желаю серебра. Желаю изобилия. Желаю помощи. Желаю, чтобы деньги пришли в мою жизнь. Я желаю этого, так тому и быть». Свечи оставляют догорать, а утром окропляют водой из сосуда углы своего жилья и оставшуюся воду выливают на порог.

Приведенный пример заклинания ясно показывает, что в магии все основано на принципе «да будет воля моя», «да исполнится моя воля посредством заклинаний и магических действий». В молитве же все основано на принципе, который выразил Христос в Гефсиманском молении: «Не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22: 42). В заклинании маг верит в достижение желаемого: «я выполнил ритуал – и я получу желаемое». В молитве же христианин верит Богу, Который может подать просимое, если это полезно душе просящего.

Итак, в магических заклинаниях человек пытается максимально удовлетворить себе, своим страстям и приземленным потребностям, а в молитве человек стремится осуществить в личной жизни то, что соответствует Божиему Промыслу. Промысл же Божий ищет в человеке максимального раскрытия добра и соответственно доброго отношения ко всем остальным людям. Не земной прибыток или беспечальная жизнь ставятся главной целью в молитве. В конце концов, даже не важно, подаст ли Господь человеку что-то земное по его молитве – важной является сама молитва как общение с Богом. Об этом хорошо писал преподобный Иоанн Лествичник: «Долго пребывая в молитве и не видя плода, не говори: я ничего не приобрел. Ибо самое пребывание в молитве есть уже приобретение; и какое благо выше сего – прилепляться ко Господу и пребывать непрестанно в соединении с Ним»[ii].

Кроме того, в заклинаниях вообще не важно, насколько чисто сердце человека, главное – точно воспроизводить магические действия и внутренне настраиваться на достижение желаемого. В молитве же все зависит от того, что содержится в сердце молящегося, насколько он внимательно, нерассеянно молится. Поэтому молитва предполагает нравственное усилие, преодоление в себе греховных движений и той лености, которая парализует душу на ее пути к Богу. Святитель Феофан Затворник писал: «Ревнуя о спасении, все внимание должно обращать на устроение сердца или на впечатление в нем истинно христианских чувств и расположений… Ибо чего нет в сердце, того и на деле нет. Если нет веры в сердце, то ее совсем нет, хотя бы кто писался православным. Если нет воздыханий в сердце, нет их и совсем, хотя бы кто воздух колебал или бил себя в перси. Если нет страха Божия в сердце, нет его и совсем, хотя бы кто видом казался исполненным благоговения. Если нет чистоты и отрешенности в сердце, нет их и совсем, хотя бы кто чист был телом и ничего не имел из благ мира. Если не бывает человек сердцем в храме, нет его здесь и совсем, хотя бы он тут стоял телом. Так, все надо совершать сердцем. Сердцем любить, сердцем смиряться, сердцем к Богу приближаться, сердцем прощать, сердцем сокрушаться, сердцем молиться, сердцем благословлять и прочее и прочее… Ибо каков кто в сердце, таковым зрит его Бог с высоты Своего престола и соответственно тому принимает его»[iii].

Все только что сказанное подводит к объяснению, почему некоторые оккультисты используют вполне церковные молитвы. Тексты-то употребляются церковные, а идея произнесения их – оккультная. Для самого мага, даже если произносится молитва, она собственно молитвой уже не является, а только заклинанием, в котором он вовсе и не обращается к Богу, так как считает, что само произнесение затронет нужные невидимые нити. Для оккультиста молитва есть лишь магическая формула, вид словесной энергии, действующей в силу самого произнесения. Не от Бога ожидается ответ – маг не способен благоговейно обратиться к Богу, – а эффект ожидается от словесной формулы самой по себе, от заключенной в ней, по мнению мага, энергии. Поскольку же при бессмысленном повторении слов молитвы нет живого обращения к Богу, этого человека легко искушают демоны, которые дают ему особые чувства, эмоции и создают видимость эффекта от оккультного употребления молитв.

В заключение вспомним слова святителя Иоанна Златоуста: «Будем искать спасения не каким-нибудь образом и избавления от бедствий не как бы то ни было, но от Бога. Говорю это к тем, которые во время болезней употребляют заклинания и прибегают к другим чародействам для облегчения болезни. Это значит искать себе не спасения, а погибели, потому что величайшее спасение есть то, которое получается от Бога»[iv].




[i] Шолохов М. Тихий Дон. М., 1975. Кн. 1. С. 55–56.


[ii] Иоанн Лествичник, преподобный. Лествица. СПб., 1996. С. 239


[iii] Феофан Затворник, святитель. Внутренняя жизнь: Избранные поучения. М., 1998. С. 232–233.


[iv] Иоанн Златоуст, святитель. Беседа на псалом 9 // Иоанн Златоуст, святитель. Творения. Т. 5. Кн. 1. СПб., 1899. С. 122.
Валерий Духанин

22 июля 2011 года