Стихи моей жизни 

Женщинам

О, женщины! В вас тайна бытия,
Вы для меня неразрешимая загадка.
В поступках ваших нет логичного порядка
И вас понять не в силах я.

Я столько лет и сердцем и умом
Пытаюсь приоткрыть туманную завесу,
За нею, в сумерках, идет немая пьеса,
А звук рождается во мне самом.

О, женщины! Нет участи страшней –
То лаской маните, то гоните жестоко,
Мне с вами тягостно, без вас мне одиноко,
Душа во тьме меж двух огней …

Я жребий свой «испил» уже до дна
И не пытаюсь угадать я понапрасну –
Через мгновенье, в вашем облике прекрасном
Мне ангел явится, иль сатана.

Про мордобой

(Как то летом на рассвете
Заглянул в соседний сад,
Там фанаты Пугачёвой
Лупят тех кто не её фанат.)
приснившаяся фраза

Я как-то заглянул в соседний сад,
А там, верны, сильны и непреклонны,
Гоняя меж стволов и колоннад,
Фанаты приэстрадной примадонны
Мордуют тех, кто не её фанат.

Полит-идей несется хоровод,
И сразу, после митингов речистых,
Издалека любуется народ
Как демократы лупят коммунистов.
А впрочем, может и наоборот.

Ребята не валяют дурака,
Работают упорно и упрямо,
И битой бьют в висок, наверняка,
Болельщиков «убогого» Динамо
Болельщики «святого» Спартака.

И не сойдясь в какой-то ерунде,
Реализуя выплеск гормональный,
Парламент предаётся суете,
И в мордобой обычный и банальный
Вплетает элементы карате.

А сверху депутат, почти «святой»,
Смешной, слегка похожий на пингвина,
Проворный, хоть уже немолодой,
Умело поливает из графина
Всё стадо газированной водой.

И посланный, как в ствол боезаряд,
Для устрашенья и для угомона,
Сплоченный, героический отряд
Из доблестных сотрудников ОМОНа
На всякий случай, лупит всех подряд.

А власть имущим в принципе плевать
На яростно дерущихся прохожих,
Глядят… И излучают благодать.

Пока рабы друг другу лупят рожи
Хозяева спокойно могут спать.

Признание старого графомана

Читаю сам себя с большим сарказмом -
Полгроба! А туда же - бес в ребро.
Под старость лет, подверженный маразму,
Решился чудик взяться за перо.

Судьба мне не дарила одолжений,
Заставила пройти, в себя вобрав,
Огонь тяжелых полевых сражений
И воду смертоносных переправ.

И дальше тоже было чем "гордиться" -
Тюрьма, сума, да брежневский дурдом,
И, вроде бы, пора остепениться,
А я как дурень - "снова да ладом".

Марие

Опять своим скрипучим пеньем
Заводит: «Ты упал с луны!»,
Да что ты знаешь о паденьях!
Ты знаешь, как они больны?

В них нет романтики ни капли,
Летишь и думаешь в сердцах:
«Мы все же люди, а не цапли,
Не кокнуться бы в пух и прах».

Да, ты права. Ты угадала.
Все верно! Я упал с луны!
Так не терзай меня вокалом,
А постирай-ка мне штаны.

После телефонного разговора с Америкой

Американцы странные созданья,
Они считают - если гражданин
Создал своим умом, своим стараньем,
В компании друзей или один

Цех, фабрику, завод, короче бизнес
И, поступив как истинный мудрец,
Вложил в него часть денег и часть жизни,
Идеи, силы, душу наконец,

Не следует мешать его заботам -
Риск в деле это участь храбрецов.
Он создает другим места работы,
Богатство нации в конце концов…

С предпринимателем в стране "Советов",
Российские чинуши-упыри,
Обходятся как с разовым пакетом
Хранящим нечто ценное внутри.

Работая натасканно и ловко,
Порою нагло, а порой хитро,
Всё выжмут, а пустую упаковку,
Брезгливо морщась, выбросят в ведро.

Жизнь любит постепенно загружать

Жизнь любит постепенно загружать.
Давить на мозг бессонными ночами.
Пока не станет тихо раздражать
Всё, что казалось раньше мелочами.

Соседей пьяных за стеною брань,
Пыль на шкафу, тарелка непомыта.
И на окне увядшая герань,
Как символ неустроенности быта.

Дневной прогноз и остеохондроз,
Из авторучки вытекли чернила.
И, наконец, судьбы апофеоз -
Вчера маршрутка чуть не задавила.

Не рад сластям, гостям и новостям,
Из зуба пломба выпала в субботу.

Пора всё в жизни поменять к чертям.
Квартиру. Пол. Религию. Работу.

Тяжелый понедельник

С утра, в тяжелый понедельник,
Скурил остатки папирос,
Пересчитал остатки денег,
Остатки причесал волос,

Почистил пастой зубы, оба,
Остатки ланча сунул в рот,
Одел остатки гардероба,
Обул калоши и вперед.

Ведьмы

Есть бабы-ведьмы, это каждый знает,
Их мужики боятся как огня.
И хоть смешно, но все-таки снедает
Нескромное желание меня -

Придя к одной такой особе в гости,
И, указав галантно на подол,
Спросить: «Скажите, этот милый хвостик
Деталь наряда, или же чехол?».

В ресторане

В отеле Плацидо в Египте
Я в полдень в ресторан вошел,
Сказал, – а ну-ка покажите,
Ребята, где тут шведский стол.

И через этот зал безбрежный
Растянутый на весь отель
Пошел туда, куда небрежно
Махнул рукой метрдотель.

Пришел под пение желудка,
Обедать все-таки пора,
Гляжу на стол, а там продуктов,
Вот не поверите, – гора.

Хозяйским взглядом я окинул
Все то, что было на столе,
И первым делом пододвинул
Французский суп Аля-Суфле.

Потом добрался до второго,
Поел тушеного тунца,
Доел паштет, а из спиртного
Хлебнул крепленого винца.

Съел устрицу, кусок грудинки,
Биточки, сыр, опять вино.
Мне не понравились тартинки,
Но я доел их все равно.

Салатов скушал штук двенадцать,
Хоть по салатам не эксперт
И, вовсе перестав смущаться,
Смёл все, что было на десерт.

Да и стеснялся я не слишком –
За все заплачено уже.
Свою довольную отрыжку
Залил бокалом Ля Бурже…

Во время моего обеда,
На этот пир, как на разгром,
Разинув рты, смотрели шведы,
Сидевшие за тем столом.

Ночь без сна

Ночь без сна. Вошло в привычку –
Встать с тяжелой головой.
Начинается обычный
Разговор с самим собой.

Не живу - не умираю,
Мыслей теплится родник,
В тишине перебираю
То, к чему уже привык.

Я привык уже к столовкам,
К одиночеству привык,
Я привык на остановках
Класть таблетку под язык,

Привыкаю быть довольным
Не сложившейся судьбой,
И к тому, что больно. Больно,
Потому что не с тобой.

К пустоте в уставшем сердце
Привыкаю, как могу,
И к тому, что не согреться.
И к тому, что я в долгу.

К пересудам, кривотолкам
Мне уже не привыкать.
Эх, завыть сейчас бы волком!
Да соседей жаль пугать.

Высота 208
(разведка боем)

Нас, пацанов, на фронт попавших в мае
В голодную военную весну,
Собрали в старом мельничном сарае
Довольных, что "успели" на войну.

Нам долго, обстоятельно внушали
То, что победа уж недалеко,
При нашей мощности огня и стали
Мы разгромим их просто и легко.

Потом всю ночь везли по лесостепи,
Стараясь тишину не нарушать,
И приказали растянуться в цепи,
Лежать, молчать, и даже не дышать.

А утром под весенним небосводом
Наш ротный закричал - "Сынки! Вперёёёд!".
И мы пошли, пригнувшись, взвод за взводом,
И стали умирать за взводом взвод.

Ещё вчера нам люди без погонов,
Без званий и медалей боевых,
Раздали каждому по пять патронов
И "мосинку" одну на пятерых.

А там - шесть пулеметов щерят дула,
А там - на каждом метре автомат,
И жутким, леденящим душу гулом
Висел над полем наш предсмертный мат.

Я помню - шел, дрожа под красным флагом
И что-то там у Господа просил,
И, хоть была команда - только шагом,
Не выдержал, рванул что было сил.

Я мчался с истерической усмешкой,
Ныряя в горы трупов головой,
И вскакивал, и снова перебежкой,
И удивлялся что ещё живой.

Стелился в поле недобитым волком,
Петлял как заяц на сыром лугу,
И все казалось – бестолку, без толку,
И все боялся – нет, не добегу.

Ну, а когда вдруг удалось ввалиться
В чужой окоп отчаянным броском,
Я первому попавшемуся фрицу
В лицо ударил просто кулаком.

Ударил изо всей мальчишьей силы.
В тот майский день всем так хотелось жить!
Меня как в лихорадке колотило
В попытках «шмайсер» перезарядить.

Я рвал рожок из чрева автомата
И бормотал «тв...ю м...ть!.. тв...ю м...ть!..»
И, наконец, нажал на то что надо,
Хоть и успел все ногти обломать.

В тот миг, который вечностью казался,
Направив ствол в испуганный оскал,
Я, прохрипев – "Ну что урод, дождался?!",
Нажал гашетку и не отпускал.

Потом никак не мог остановиться -
Всё по окопам как в кошмаре шёл
И, в страхом перекошенные лица,
Стрелял, пока не раскалился ствол…

Нам было не до Родины-Отчизны,
Хоть это может даже и грешно,
Там как-то было не до героизма,
Который демонстрируют в кино.

Там убивали, озверев от жути,
Под майским солнцем в ясных небесах
Друг друга перепуганные люди,
От ужаса седея на глазах.

И, хоть мы с той высотки отступили,
Мне этот бой запомнился навек.
Весь полк наш орденами наградили.
Всех выживших - семнадцать человек.

Я, помня «нашу мощь огня и стали»,
Всё думал - Как же так! Ну как же так!
Светло глядел на нас с портрета Сталин
И улыбался ласково. Му...ак.

Об одиночестве

Приятели, позвав меня на ужин,
Спросили: «Ты как перст один живешь.
Скажи нам откровенно, почему же
Ты женщину себе не заведешь?»

Я им ответил: «Что ж, вполне возможно
Я и не прав, но только дело в том,
Что завести, то, женщину несложно,
Но очень трудно вывести потом».

Тенору

В столице есть один из теноров,
Кто знает, одарен ли он, бездарен,
Но средь так называемых «бугров»,
Он необыкновенно популярен.

Одет в дорогостоящий бостон,
И удовлетворен собой безмерно,
Всегда чуть-чуть не попадая в тон,
Поет жеманно, томно и манерно.

Я, если честно, не совсем готов
Принять идеи «идолопоклонства».
Я не любитель мартовских котов,
Мне непонятны прелести пижонства.

Пусть он со сцены радует друзей,
Пусть позволяет на себя молиться,
Лишь бы не пел он больше Yesterdey -
Инсульт с Маккартни может приключиться.

Забавная мысль

Шальная и забавная мелькнула мысль случайная: -
В бермудском треугольнике, где тонут корабли,
На сверхсекретном острове сидят евреи тайные
Они и есть реальные правители земли.

А может быть, ребята те, другой какой-то нации,
Евреям извинения я принести готов,
Но им решать дозволено судьбу цивилизации,
Причем с огромной выгодой для собственных счетов.

И нет на них начальников, и нет от них спасения,
Они мораль и нравственность вольны не соблюдать,
Устраивают сволочи в Баку землетрясения,
Чтоб нефть на бирже в Генуе повыгодней продать.

Легко манипулируют краями и народами,
На нас простых людей они плевали свысока.
Куриный грипп подсунули моей любимой Родине,
Чтоб не заси… залеживались их окорока.

Любую, если прибыльно, устроят провокацию,
Бац! И Манхеттен корчится в бензине и огне.
Потом скупили акции гражданской авиации
В тот миг на рынке фондовом упавшие в цене.

Им на руку трагедии и биржевая паника
Вот только одного понять я не могу пока -
Зачем они подстроили крушение Титаника?
Но поимели выгоду и там наверняка.

Вопрос

Однажды, пребывая на досуге,
Спросил я по наивности своей
Собравшихся в веселом тесном круге
Моих предпринимателей-друзей: -

Вот что давным-давно меня тревожит –
Мне кажется, в России есть указ
О том, чтобы под корень уничтожить
Всех бизнесменов, в том числе и вас.

Чтоб гражданин не допускал и мысли
Стать от чинуш свободным хоть на миг…
На что они ответили в том смысле,
Что вроде бы и умный я старик,

Но вот смекаю медленно и туго,
К тому же долго безмятежно спал
И, слава богу, или может другу,
Что наконец мои глаза продрал!…

Больной вопрос. Я зря спросил про это
Простых интеллигентнейших людей.
Но чем меня сразили их ответы -
Так это нецензурностью своей.