Просто так...Никому...
Создана: 10 Февраля 2003 Пон 11:27:00.
Раздел: "Литература"
Сообщений в теме: 613, просмотров: 832471
-
***Я буду дарить тебе только самое бесценно-нежное, то, чего у тебя никто не сможет отнять. Мои подарки – как тень от воздуха, сгорающего в пламени свечи - чтобы увидеть ее, нужен еще один источник света и белая поверхность стола, это – лишь для нас двоих - ведь этот свет есть только в тебе, и только я могу стать этой безупречно-белой поверхностью.
***Я не могу никем стать для тебя, но быть для тебя никем – слишком больно и потому невозможно. Я стану сказочной феей, которая дарит на самой грани сна тихие, сладкие тайны – почти неслышно позванивающие искорками тысяч ласковых неслучайных случайностей.
***Вечерами мы будем пить зеленый чай со льдом, ночью - лимонный коктейль с лунными бликами, днем - апельсиновый сок с солнцем, а иногда, закрываясь шторами от времени суток – кофе с горчинкой чистой несбыточной мечты. Мы не оставим места пустоте, я буду любить в тебе единственного, кто понимает меня - того четырехлетнего мальчика, в чьих глазах плещется светлое чайное море, над морем кружатся и кричат чайки цвета первого снега, а все немногочисленные коричневые чаинки оседают на самое дно звонкой мальчишечьей души.
***У твоей феи будут крылья бабочки, или прозрачные стрекозиные крылышки – или любые другие – ты сам их придумаешь. Я не буду задавать вопросов – только загадки, которые можно не отгадывать. Я буду невидима для чужих глаз, никто из твоего Сейчас не узнает обо мне, фее Беспечной Радости. Я буду жить в хрустальной раковине, стоящей за стеклом твоего шкафа, и, приложив к ней ухо, ты услышишь, как фарфоровые кошки мелодично мурлыкают, трогая фарфоровыми лапками волны сонного хрустального океана, и тогда по твоей спине, осторожно ступая, прошествует торжественная муравьиная процессия, и каждый муравьеныш будет держать над головой маленький бумажный фонарик с золотым бубенчиком.
***Я подарю тебе портрет котенка, который никогда не умрет – потому, что таким его придумал мой знакомый художник, грустный волшебник с голубыми глазами. Я принесу с собой его волшебную кисточку и нарисую на твоих ладошках новые тропинки- маленькие звонкие радуги, ведущие к удаче. Я заново познакомлю тебя со своим смешным фыркающим ёжиком, на каждую иголочку которого надета серебряная бусинка; с парой хитрых лунных мышат, роющих норки в лунном сыре, с Большой звездной Медведицей и ее маленьким неуклюжим медвежонком; со стайкой эльфов, прилетающих ко мне по воскресеньям – они будут играть на дудочках, вырезанных из плакучей ивы, танцевать, оставляя следы разноцветной пыльцы на журнальном столике и петь свои песенки – ты знал их и раньше, только забыл.
***Я буду прилетать к тебе в бусах из светлячков и яблочных косточек, и светлячки будут разлетаться по комнате и застывать в воздухе, изображая созвездия.
***Если ты простудишься и заболеешь, я буду лечить тебя эликсиром вечного детства, настоянным на щебете птиц и утренней росе.
***Я стану звуком, которого нет в твоем имени, когда его произносят другие, который появляется, восторженный и удивленный, только тогда, когда тебя зову я.
***Я буду грустить, если ты снова превратишься в большого равнодушного мужчину и уйдешь в свою взрослую жизнь – феи Беспечной Радости не знают языка взрослых и настолько сильно огорчаются, когда их забывают, что от горя бросаются в Горчичное озеро и умирают, растворившись в нем без остатка, - и только ветер помнит, как горько они плакали, роняя на облака перламутровые жемчужинки слез…
********Не забывай меня…
Argentum
p.s.Шшшка, твоя очередь. -
О, какие мне снились моря!
Шелестели полынью предгория...
Полно, друг. Ты об этом зря,
Это все реквизит, бутафория.
Но ведь снились! И я не пойму -
Почему они что-то значили?
Полно, друг. Это все ни к чему.
Мироздание переиначили.
Эта сказочка стала стара,
Потускнели виденья ранние,
И давно уж настала пора
Зренья, слуха и понимания.
(Мария Петровых)
Эстафету приняла )) -
-
-
-
Ты меня не догонишь, друг,
Как безумный в слезах примчишься,
А меня ни здесь ни вокруг.
Ужасающие хребты
Позади себя я воздвигну,
Чтоб меня не настигнул ты...
Постараюсь я все пути
Позади себя уничтожить,
Ты меня, дружище, прости...
Ты не сможешь остаться, друг,
Я, возможно, вернусь обратно,
А тебя ни здесь ни вокруг.
Хуан Рамон Хименес. -
Я пытался рассказать кому-то о тебе несколько дней назад. Ты не похожа ни на одну девушку из тех, кого я видел прежде.
Я не мог сказать:
- Ну что - она вылитая Джейн Фонда, только волосы рыжие, рот другой и она, разумеется, не кинозвезда.
Я не мог этого сказать. Потому что ты совсем не похожа на Джейн Фонду.
В конце концов, я пересказал тебя как фильм, который видел ребенком в Такоме, штат Вашингтон. Наверное, я смотрел его году в 41-ом, или 42-ом, где-то тогда. Мне видимо было лет 7-8, или 6. Фильм был о сельской электрификации - идеальное кино 1903-ых годов с моралью «Нового курса» для ребенка.
Кино рассказывало о фермерах, живших в деревне без электричества. Чтобы видеть ночью, они пользовались лампами - шили, читали. Никаких Домашних приборов у них не было – ни тостеров, ни стиральных машинок; радио слушать они тоже не могли.
Потом они построили плотину с большими электрогенераторами, по всей округе расставили столбы и над полями и пастбищами протянули провода.
От того, как они брали и ставили столбы, чтобы по ним бежали провода, веяло невероятным героизмом. Они выглядели древними и современными сразу.
Потом в кино показали Электричество - как молодого греческого бога, что пришел к фермеру и заставил его навек распрощаться с былой темной жизнью.
И фермер неожиданно, истово, просто нажав на выключатель, получил электрический свет, при котором ранним черным зимним утром можно доить корову.
Семья фермера начала слушать радио, у них появился тостер и много яркого света, чтобы шить платья и читать газеты.
Невероятное кино, на самом деле: оно будоражило меня, как « Усеянное звездами знамя», фотографии президента Рузвельта или его выступления по радио.
- … Президент Соединенных Штатов…
Мне хотелось, чтобы электричество было во всем мире. Мне хотелось, чтобы все фермеры на свете могли слушать по радио Президента Рузвельта.
Вот как ты для меня выглядишь.
Ричард Бротиган «В арбузном сахаре», издательство «Азбука» С-Пб, 2002год, стр. 288-289.
-
Теперь я могу сказать – я знаю тебя.
Я не видела цвета твоих глаз, но чувствую каждую твою мысль наощупь.
Когда ты влюблен, ты:
Нежен. Глуп. Груб. Светел. Нежен. Нежен. Боишься. Молишься. Светел. Нежен.
Когда тебе грустно, ты:
Груб. Боишься. Насмешлив. Неуверен. Молишься. Спишь. Боишься. Груб. Зол. Неуверен. Иногда – смешон. Очень редко – правдив.
Когда ты влюблен, тебе грустно.
В остальных случаях тебя просто нет.
Теперь я могу сказать – я видела многое, странное, не предназначенное для.
Я видела тебя.
В кончиках твоих пальцев живут чудеса. Кончики твоих нервов упираются в вечность. Даже когда тебе не о чем и незачем, ты всё равно. И тогда в тебе тепло и пусто. Даже если ты станешь деревом, я узнаю тебя по прожилкам на алой ладони листа.
Ты знаешь – никогда не поздно разбежаться и прыгнуть. Поэтому ты не прыгнешь.
Теперь я могу сказать – я знаю тебя. Теперь я могу ничего не говорить.
У самого твоего дна живут две серебряных рыбки. Иногда они всплывают и выглядывают сквозь твои зрачки.
Хорошо, что я не видела этого.
(с) Галина Давыдова -
-
-
О многом ли я прошу?
Я хотел бы, чтобы рука твоя,
словно бы лягушонок, уснула в моих руках.
Что мне нужно? Вот эту дверь отворить —
в твой мир войти, в замкнутый,
зеленый и сладкий мир.
Нет, в эту ночь, когда кончается совиный год
одиночества,
ты не дашь мне руки?!
Ты — далеко...
Из воздуха я сотворю каждый палец твоей руки,
нежную мякоть ладони,
сотворю тыльную сторону — в переплетенье
прожилок: страну голубых деревьев.
И словно бы от меня зависит само
существование мира,
последовательность всех четырех времен года,
крик петушиный, любовь человеческая —
в руки свои
я беру твою руку.
Хулио Кортасар -
Рулады рулонов бумаги исписанной, под шелест навязчивых воспоминаний диктуют мне время. Страниц перелистанных всё больше. И больше зачёркнутых ранее. Во рту пересохло от крепкого чая. Такого же крепкого сна бы хотелось. Морская болезнь? - Тишиной укачало. Бутылки початой печали зарделось вино, что вскипело виной непридуманной, и прочно осела невзрачная пена.
Ты любишь нешумную музыку Шумана и шелестящую музу Шопена. То любишь.... А впрочем, какое мне дело - о чём заклинаешь, кого и что любишь. Печали прокисшей напиток пригубишь и искоса
взглянешь - легко и несмело.
Автора к сожалению не знаю.